ПАМЯТНИКИ ЖЕЛЕЗНОГО ВЕКА — «ЦИВИЛИЗАЦИЯ» РАННИХ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЕВ

Около середины I тысячелетия до н.э. наступила современная климатическая эпоха, и в предыстории Москвы произошли важные перемены: территорию будущего города впервые обживает оседлое земледельческое население, которое уже было знакомо с обработкой железа. В черте Москвы зафиксировано 10 укрепленных базовых поселений-городищ и 25 более мелких пунктов — селищ, причем число последних быстро увеличивается по мере проведения новых археологических исследований.

Наиболее благоприятными для заселения в силу своего ландшафтного разнообразия и, следовательно, богатства природными ресурсами были земли вдоль Москвы-реки. Поймы высотой 4—6 м включали сухие, увлажненные (Лужники, Великий луг в Замоскворечье, луга напротив Коломенского) и заболоченные участки (Сукино болото). В поймах еще сохранялись островки лесов, перемежавшиеся множеством полян и заливных лугов, что в сочетании с естественными границами — крутыми склонами коренного берега Москвы-реки — создавало необходимые условия для скотоводства. Надпойменные террасы, сложенные песчаной толщей (например, Боровицкий холм), были покрыты сосновыми лесами — хорошо дренированными и удобными для подсечно-огневого земледелия. Не менее привлекательными были урочища коренных берегов Москвы-реки, занятые липняками на северных склонах и дубравами — на южных. Расчищенные под пашни прибровочные участки склонов могли давать гарантированные урожаи на относительно богатых, теплых и хорошо дренированных почвах.

Численность населения в раннем железном веке в пределах современного города могла достигать, по моим расчетам, 1000 человек. Эта приблизительная оценка основана на предположении, что на каждом из 10 городищ с прилегающими селищами проживало около 100 человек (при расчетах учитывалась площадь жилых построек).

После комплексных археолого-геогра фических исследований, проведенных на Дьяковом городище, стало очевидно, что основу хозяйства его населения составляло земледелие: культивировались просо, ячмень, пшеница, лен. При этом достаточно хорошо были развиты скотоводство и Разнообразные формы присваивающей экономики — охота, рыболовство и т.п.

В результате ландшафтных и палеобо танических исследований, в ряде случаев подтвержденных археологическими находками, удалось реконструировать принципиальную схему землепользования вокруг Дьякова городища (заповедник «Коломенское»), которая может служить в качестве типичной модели. Поля, очевидно, располагались преимущественно на полого-наклонных склонах коренного берега, примыкающих к бровкам долин и оврагов. Появление пашен способствовало развитию эрозии и формированию специфической системы коротких оврагов, как бы членящих берег на отдельные участки—парцеллы. На оконечности мысов таких парцелл в ряде случаев сохранились остатки сезонных (?) поселений. Найденные здесь железные серпы говорят о земледельческой направленности хозяйства местных жителей. Обнаружены также и мелкие фрагменты керамики за пределами собственно поселений. Такие находки характерны для полей длительного использования.

Пастбищные угодья размещались преимущественно в поймах и на низких террасах, на крутых склонах оврагов и оползневых останцов. О таком использовании этих участков в железном веке свидетельствуют пыльцевые диаграммы, зафиксировавшие изменения растительного покрова в окрестностях городища, а также формирование уплотненных субстратов, т.е. травянистых сообществ, образовавшихся в результате длительного выпаса скота. Интересно, что на этих участках продолжали выпасать скот еще и в XX в., а у подножия городища, на месте, где осуществлялась дневная дойка скота в XIX—XX вв., были обнаружены осколки разбитых горшков железного века при отсутствии построек: весьма вероятно, что и в то давнее время здесь было место дойки.

Наиболее интенсивно земли эксплуатировались примерно в радиусе 1.5—2 км вокруг городищ, что отражено на представленной карте. Протяженность охотничьих маршрутов была гораздо больше. На это указывает набор остатков добычи. Охота на бобра, которая была очень распространена и эффективна (в конце железного века количество костей бобра в культурном слое Дьякова городища сопоставимо с количеством костей домашнего скота), велась, вероятно, по притокам на низменном левобережье Москвы-реки. Распространенные здесь биотопы вполне соответствуют представлениям о том, где могли бы обитать колонии бобров. Боровая дичь (глухари, тетерева, рябчики), остатки которой доминируют среди костей птиц, вряд ли водилась возле самого поселения. И,