(ЛЕ-704). Люди, которые строили эти заграждения, вероятно, жили в соседнем Мармугинском поселении, где встречена керамика железного века (возможно, I тыс. до н. э. ).

К более раннему времени относится один из образцов обработанной древесины, взятой в 1963 г. из II Висского торфяника (XVIII— XVI вв. до н. э., РУЛ-568). По-видимому, древесина, использованная для анализа, синхронна немногочисленным каменным орудиям и черепкам бронзового века из II Висского торфяника. Подавляющее же большинство деревянных изделий и рыболовных заграждений (а может быть, и все сооружения) по громадному количеству керамики датируется II в. до н. э. — V в. н. э. (в основном IV—V вв. н. э. ). И этот вывод хорошо согласуется с результатами радиоуглеродных анализов, произведенных несколько позже. В этот раз древесина была взята от весла и от сваи одного из рыболовных сооружений.

Весло относится к I в до н. э. — I в. н. э. (ЛЕ-669), т. е. может быть связано с керамикой гляденовской культуры; такая посуда представлена в нижнем горизонте торфяниковых отложений. Рыболовное заграждение моложе, оно датируется IV—V вв. н. э. (ЛЕ-686) и, следовательно, относится к основному комплексу — ванвиздинской культуре [4].

Еще более поздним оказалось сооружение в Пингишском торфянике, деталь которого датирована XI в. н. э. (ЛЕ-768). Близко ему по возрасту необработанное бревно, залегавшее в одном с ним слое и датированное VIII—IX вв. н. э. (ЛЕ-766).

Таким образом, радиоуглеродные анализы дают надежную хронологическую шкалу для древних вещей и сооружений, открытых в старичных отложениях бассейна Северной Двины. В настоящее время четко выделяются (рис. 2) комплексы вещей и рыболовные заграждения мезолита (VII—VI тыс. до н. э. ), неолита (первая половина III тыс. до н. э. ) и железного века (VII в. до н. э. — XI в. н. э. ).