Раскопкам в Елисеевичах предшествовала небольшая археологическая разведка к северу от Брянска, проведенная совместно с заведующей историческим отделом Смоленского музея (а точнее – Западного Территориального Объединенного Музея) Елизаветой Арсентьевной Калитиной – начинающим археологом лет тридцати от роду.

«Многоуважаемая Елизавета Арсеньевна! Между 5 и 12 августа я буду в Дятьково и Любышах. Если Вы предполгаете приехать туда для участия в обследованиях, то условимся встретиться в Дятькове, в райисполкоме. Тот из нас, кто приедет раньше, должен явиться к секретарю РИКа, оставить у него свой адрес, предупредить его о приезде другого и ожидать хотя бы сутки. Перед выездом (вероятно из Новозыбкова или Почепа) я буду Вам телеграфировать на музей. После обследования в Любышах (я думаю там все окончить за 1 или 2 дня) я имею в виду начать раскопки палеолитической стоянки в дер. Елисеевичах около местечка Жирятино, километрах в 30 к северу от местечка Почепа. Стоянка очень богатая культурными остатками в виде массы костей мамонта и других животных, остатков очагов, масса кремня. Условия залегания – ок.1,5 м – благоприятные. В общем, раскопки, как кажется, будут интересными. Может быть Вы приняли бы в них участие со стороны музея? Продлятся раскопки дней 10-15. Если Вам надоест, Вы, конечно, можете бросить раскопки когда Вам заблагорассудится. К. Поликарпович, Гомель 1.08.1935».

Ответная телеграмма гласила: «Поликарповичу. Выезжаю десятого. Калитина», однако уже 9 августа Константин Михайлович был в Смоленске и через справочное бюро нашел коллегу – она жила по адресу ул. Кронштадтская 12/28. В Дятьково и Любоши, где находили кости и зубы мамонта, они отправились вместе, а там, как и должно особам романтичного склада, не только обследовали местонахождения (как оказалось, увы, без следов палеолита), но и 12 августа ходили в кино – в архиве педантичного Поликарповича сохранились их билеты с оторванными контрольками. Раскопки в Елисеевичах на средства МАЭ были начаты К.М. Поликарповичем 14 августа 1935 г. и завершились 29 сентября. В раскопках участвовали (Смоленский музей) и члены краеведческого общества из Бежицы и, естественно, Елизавета Калитина, в которую одинокий Константин Михайлович уже тайно и, как всегда безнадежно, влюбился. Образно можно сказать, что первой «елисеевичской Венерой», согревшей душу начальника экспедиции, вольно или невольно стала именно она. Другая же, палеолитическая «Венера», дошедшая до нас сквозь восемнадцать или даже более тысячелетий, лежала еще на дне раскопа.

Раскоп был не вполне точно ориентирован по сторонам света и разделен на сетку метровых квадратов с порядковой нумерацией от 1 до 20. Условным нулевым репером, по всей видимости, считался нижний контакт чернозема, инструментальная нивелировка находок, к сожалению, не производилась. Несмотря на то, что раскоп имел небольшую площадь он дал потрясающий результат в плане артефактов. Изначально от раскопа ожидали чего-то сверхнеобычного. Например женской статуэтки. Об этом говорит и письмо уехавшей из Елисеевичей в середине сезона Калитиной: «Как у Вас дела? Открыли ли остальные квадраты и что в них нашли? Статуэтка ждет будущего сидя на участке к рассадникам. Работает ли Иван Николаевич? Приехал ли Коваленя? Константин Михайлович,